|
|
Электронный словарь[ А | Б | В | Г | Д | Е | Ж | З | И | Й | К | Л | М | Н | О | П | Р | С | Т | У | Ф | Х | Ц | Ч | Ш | Щ | Ъ | Ы | Ь | Э | Ю | Я ]
ЧИЧИБАБИН Алексей Евгеньевич (17.3.1871, м. Куземин, Зеньковского у., Полтавской губ. - 15.8.1945, Париж) - химикорганик. Родился в семье коллежского секретаря Евгения Саввича Ч., служившего с 1861 письмоводителем Зеньковской дворянской опеки. Когда мальчику было 3 года, семья перебралась в уездный городок Лубны, где отец занял должность секретаря уездной земской управы, После его смерти все заботы о семье легли на плечи матери - Наталии Петровны (урожд. Лихачевой), выкраивавшей из весьма скудных доходов средства на образование сына, который в 1879 поступил в подготовительный класс лубенской гимназии. Учился он неровно; постоянно приходилось подрабатывать репетиторством. После окончания гимназии в 1888 поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Под руководством профессоров В.Марковникова и М.Коновалова Ч. выполнил свою первую научную работу - "Действие йодистого водорода на пропилбензол", которую доложил в октябре 1891 на заседании Русского химического общества. Однако научная карьера Ч. складывалась вначале неудачно. Окончив университет в 1892 с дипломом 1 -и степени, он не был оставлен при нем для подготовки к профессорскому званию и, поработав непродолжительное время внештатным практикантом при университетской химической лаборатории, почти 3 года зарабатывал на жизнь частными уроками, случайными химическими анализами, писал в газеты заметки о научных заседаниях. В 1895 ему удалось получить место лаборанта по химии в Александровском коммерческом училище в Москве, но утвержден в должности он не был и через год вновь занялся поисками работы. В 18964. устроился помощником заведующего лабораторией Общества для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности в Москве. В 1899 перешел на должность ассистента при кафедре неорганической и аналитической химии в Московском сельскохозяйственном институте. После сдачи экзамена на степень магистра химии (1900) Ч. одновременно с работой в институте получил звание приват-доцента Московского университета, где в 1904 защитил магистерскую диссертацию "О продуктах действия галоидных соединений на пиридин и хинолин". В 1905 он был назначен на должность экстра-ординарного профессора в Варшавский университет, однако условия для работы там оказались неподходящими, и после раздумий Ч. отказался от переезда в Варшаву. Должность профессора и кафедру общей и органической химии в Московском техническом училище Ч. смог получить лишь в 1908. Год спустя кафедра органической химии выделилась в самостоятельную, и Ч. возглавлял ее вплоть до отъезда из СССР в 1930: одновременно он долгие годы был деканом химического отделения (с 1924 - химического факультета). --- Обладая обостренным чувством социальной справедливости, Ч. всегда занимал активную общественную позицию. Еще в 1890 за участие в студенческих "беспорядках" он был уволен из университета, но вскоре затем восстановлен. Позднее (в 1908) Ч., а также его жена, Вера Владимировна Подгорецкая (Ч. вступил в брак в 1897), были замечены "в сношениях с лицами, принадлежащими к противоправительственным организациям", хранении революционной литературы, устройстве у себя "незаконных собраний". В результате проведенного обыска жандармы обнаружили у Чичибабиных 14 названий нелегальных изданий партии социалистов-революционеров. В 1911 Ч. вместе с К.Тимирязевым, В,Вернадским, П.Лебедевым, М.Мензбиром и другими прогрессивными профессорами и преподавателями Московского университета вышел в отставку в знак протеста против политики правительства в области высшего образования. --- В 1912 в Петербургском университете Ч. успешно защитил докторскую диссертацию "Исследования по вопросу о трехатомном углероде и о строении простейших окрашенных производных трифенилметана", в которой подвел итог своих почти 10-летних (с 1902) исследований в этой области, принесших ему известность в России и за границей. --- С началом 1 -и мировой войны Ч. со страниц газеты "Русские ведомости" обратился ко всем химикам с призывом принять участие в работе по производству медикаментов, Он организовал и возглавил Московский комитет содействия развитию фармацевтической промышленности, в Московском техническом училище организовал алкалоидную лабораторию, где под его руководством разрабатывались способы производства опия, морфия, кодеина, атропина. В другой лаборатории того же училища Ч. разработал технологию получения салициловой кислоты и ее солей, а также аспирина, салола и фенацетина, Созданные Ч. медицинские препараты спасли жизнь тысячам русских солдат. --- После Октябрьской революции Ч., продолжая научную и педагогическую деятельность в Высшем техническом училище (МВТУ), возглавил в 1918 Правление государственных химико-фармацевтических заводов и Научный химико-фармацевтический институт. В 1922-27 был председателем Научно-технического совета химико-фармацевтической промышленности, главным редактором "Государственной фармакопеи" (7-е изд. вышло в 1925), В 1919-20 он открыл явление фототропии, т.е. способности ряда производных пиридина изменять окраску в зависимости от освещенности. В 1924 осуществил синтез пиридина из уксусного и муравьиного альдегидов в присутствии аммиака. Пиридин нашел широкие сферы применения в качестве исходного вещества для получения красителей, пестицидов, лекарственных средств, а также как растворитель. 17.8.1926 состоялось первое присуждение премий им, В.Ленина за научные работы, "имеющие наибольшее практическое значение", и Ч. стал первым лауреатом среди химиков за работы по химии алкалоидов и фармацевтической ХИМРЛ. Через 2 года его избрали действительным членом Академии наук СССР. --- Высоких научных результатов Ч. добивался с огромными нервными издержками, связанными с необходимостью каждодневного преодоления косности и головотяпства. В своем письме академику В.Ипатьеву (в то время начальнику Главного химического управления ВСНХ РСФСР) от 7.1.1922 по поводу бедственного состояния своего детища - лаборатории алкалоидов - Ч. подчеркивал, что работа лаборатории могла бы стать "гордостью страны", если бы она была "бережно охраняема, и были бы приняты все возможные меры, чтобы обеспечить спокойное продолжение и всестороннее развитие ее. Но в России никогда не дорожили тем немногим хорошим, что у нее было...". Ч. был в числе 37 ученых, обратившихся в марте 1928 к правительству с запиской, в которой указывалось на бедственное состояние отечественной химической науки и промышленности, необходимость увеличения выпуска химических продуктов и внедрения прогрессивных химических технологий в различные отрасли народного хозяйства. Совет Народных Комиссаров СССР, рассмотрев эту записку, принял 28.4.1928 постановление "О мероприятиях по химизации народного хозяйства Союза ССР", в соответствии с которым создавался Комитет по химизации народного хозяйства СССР; в его работе Ч. принимал самое активное участие. В феврале 1929 на президиуме Комитета он выступил с докладом "О современном состоянии и необходимых мероприятиях по укреплению существующей системы аспирантуры при химических отделениях и химических факультетах вузов и втузов". На 1-й Всесоюзной конференции по вопросам высшей химической школы (февр. 1929) Ч. в ходе развернувшейся острой дискуссии о путях совершенствования подготовки химиков настаивал на том, что инженер-химик прежде всего должен иметь широкую теоретическую подготовку, а глубокие знания производственных процессов приобретаются в ходе его практической деятельности, Однако конференция сочла необходимым идти по пути создания отраслевых институтов нового типа "для подготовки специалистов с более резко выраженной специализацией в более короткий срок". Вскоре в химических вузах стали вводить специализацию уже на младших курсах, была отменена зачетная сессия, возник лабораторно-бригадный метод, при котором учебный процесс строился на коллективной деятельности студентов под руководством преподавателя, а успешная защита "коллективного" диплома обеспечивала всем членам бригады, независимо от их индивидуальной подготовки, окончание института.Ч. выступил против такой реформы. В письме на имя председателя Комитета по химизации народного хозяйства Я.Рудзутака (от 17.7.1930) он решительно заявил, что в значительной мере стихийно проводимая реконструкция высшей химической школы "может иметь следствием уничтожение высшего инженерно-химического образования в СССР". --- Еще в 1925 вышел в свет учебник Ч. "Основные начала органической химии", выдержавший только в нашей стране 7 переизданий (7-е изд. в 1963). Написанный ясным и понятным языком, но, вместе с тем, вводящий читателя в самые сложные проблемы органической химии, этот учебник до сих пор остается полезным пособием как для студентов-химиков, так и для работающих химиков-органиков. После "Основ химии" Д.Менделеева это был первый курс химии русского ученого, изданный на французском языке (в 1933) и рекомендованный в качестве учебника для университетов. "Лектором Чичибабин был весьма своеобразным, - вспоминал его ученик И.Кнунянц. На первых лекциях набиралось полным-полно народа, но где-то к середине курса публика заметно редела. Действовал своего рода естественный отбор. Алексей Евгеньевич нисколько не заботился об ораторских красотах, быстро стирал с доски формулы - редко кто успевал их списывать, - так густо насыщал свой рассказ сведениями, а также идеями, нередко возникавшими у него прямо на ходу изложения, что выдержать такое мог только слушатель, искренне влюбленный в химию... Эти, казалось бы, сумбурные лекции, и эти многодневные экзамены слагались в довольно эффективную систему, с помощью которой Алексей Евгеньевич добивался самого главного, на что должно быть нацелено преподавание. Он развивал у учеников самостоятельное химическое мышление, ориентируясь не на отстающих, не на равнодушных, а на увлеченных, преданных". У Ч. был удивительный "нюх" на будущие таланты. Среди его учеников много химиков, внесших выдающийся вклад в развитие мировой науки - Н.Ворожцов, А.Кирсанов, П.Мошкин, Н.Преображенский, А.Сергеев и мн. др. --- В 1930 в жизни Ч. произошло трагическое событие: нелепо, в результате несчастного случая на производственной практике, погибла его единственная дочь - студентка химического факультета МВТУ. Потрясенные родители не смогли справиться с горем. В том же году Ч. не вернулся из заграничной командировки, обосновавшись в Париже, где его жена длительное время лечилась в психиатрической больнице. О пребывании Чичибабиных на чужбине сохранилось крайне мало сведений. Известно, что Ч. работал в лаборатории фармацевтической химии, руководимой Эрнстом Фурно, в Пастеровском институте, а также преподавал в "College de France". Чичибабины занимали очень скромную квартиру и вели уединенный образ жизни. Все попытки советского правительства и руководства Академии наук вернуть Ч. на родину завершились неудачей. В письме от 24.6.1936 непременному секретарю АН СССР академику Н.Горбунову он писал: "Коренной ошибкой при Вашем обращении ко мне, как и при некоторых других обращениях из Москвы является представление обо мне, как о том человеке, каким я был до 1930 г., т.е. как о человеке, полном сил и энергии, с выдающейся работоспособностью, с упорством и настойчивостью в достижении намеченных целей. На самом же деле, тот ужасный удар, который поразил меня и мою жену 5 лет назад, настолько ослабил мою жизнеспособность, что я быстро превратился в старика, в значительной степени утратившего и интерес к жизни. Этому содействовало и прогрессирующее ослабление зрения (катаракта). Моими жизненными стимулами остались уход за женой, после нашего несчастья постоянно хворающей, и экспериментальная научная работа. Последняя позволяет забывать окружающее, а ее успехи дают некоторое удовлетворение... Беда моя в том, что работать теперь я могу лишь в спокойной обстановке, при отсутствии внешних беспокоящих событий. При наличии последних я теряю равновесие и делаюсь мало работоспособным... Отрыв от родины для меня тягостен, тем более что в здешней жизни я не вижу ничего, что бы меня привлекало и привязывало. И если я до сих пор не вернулся на родину, то это лишь потому - позволяю себе сказать совершенно откровенно, - что я мало верю в возможность найти для себя там обстановку, при которой я, в моем теперешнем состоянии, оставшиеся немногие годы своей жизни мог бы провести в спокойной и плодотворной работе". --- 29.12.1936 Общее собрание АН СССР приняло постановление о лишении Ч. звания академика. 5.1.1937 ЦИК СССР лишил его и советского гражданства "как отказавшегося выполнить свой долг перед родиной". Ему был навсегда запрещен въезд в пределы своей страны. Тем не менее в начале 1941 с Ч. возобновились переговоры относительно его возвращения, но началась война. Он тяжело болел за судьбу родины и остро переживал свой отрыв от нее. В последние годы работал над книгой, содержавшей обзор всего нового, что было сделано со времени выхода его классического курса по органической химии. Намечал новые исследования в области производных пиридина и хинина. Постановлением Общего собрания АН СССР от 22.3.1990 Ч. был посмертно восстановлен в действительные члены Академии. --- Лит.: Барковский К. Алексей Евгеньевич Чичибабин: Научная и общественная деятельность. Париж, 1945; Евтеева П.М.А.Е.Чичибабин // Тр. Ин-та истории естествознания и техники, т. 18. История хим. наук.М., 1958; Волков В.А., Куликова М.В. Судьба "невозвращенца" А.Е.Чичибабина (в свете неопубл. документов) // Природа, 1993, № 9. --- Арх.: Арх. РАН, ф.288, оп.1, 2. --- В. Волков --- |
ЧУПРОВ Александр Александрович (5.2.1874, Мосальск, Калужской обл. - 19.4.1926, Женева) - статистик, экономист, математик. Родился в семье профессора политической экономии Московского университета Александра Ивановича Ч., известного издателя "Русских ведомостей", создателя земской статистики. Отец оказал большое влияние на сына, на его выбор профессии. Детство и юность Ч. прошли в Москве. Начальное образование он получил дома. В 14 лет поступил в 5-й класс 5-й московской гимназии; самостоятельно изучал логику, читал философскую и экономическую литературу. С целью овладения математикой и логикой как аппаратом изучения социальных явлений поступил в 1892 на математическое отделение физико-математического факультета Московского университета. Дипломную работу писал на тему "Теория вероятностей как основа теоретической статистики" (защита в 1896, рецензент П,Некрасов, читавший в университете курс теории вероятностей и являвшийся крупным специалистом в этой области), --- После окончания университета направился на стажировку за границу для изучения общественных наук. Слушал лекции в Берлинском университете (зимний семестр 1896). В' Берлине состоялось знакомство Ч. со статистиком и экономистом В.Борткевичем, который поддержал начинающего ученого. Затем в Геттингене Ч. познакомился со статистиком В.Лексисом, горячим сторонником обоснования статистики теорией вероятностей: последователем этих взглядов стал и Ч. В 1897 вышла его первая печатная работа - статья в словаре Брокгауза и Ефрона "Нравственная статистика", в которой автор ставил задачу разработки достаточно простых и гибких математических методов для изучения социальных проблем. Весной того же года Ч. переехал в Страсбург, где вел уединенную жизнь, отдавая все силы диссертации и лишь изредка выезжая в Италию повидать отца. Участвовал в семинарах Борткевича и своего основного руководителя - профессора Г.Кнаппа, который, несмотря на различие взглядов по ряду вопросов, много сделал для становления Ч. как ученого-статистика. --- Летом 1901 после сдачи экзаменов и защиты диссертации "Морфология земельной общины" получил степень доктора экономических и политических наук и вернулся в Россию. Весной 1902 сдал магистерские экзамены на юридическом факультете Московского университета (в России иностранные ученые степени не признавались) и получил приглашение в только что созданный в Петербурге Политехнический институт, где предполагалось открыть экономическое отделение: принял деятельное участие в создании кабинета статистики и специальной библиотеки. Читал курс статистики и организовал семинар по этому предмету, многие участники которого стали первоклассными специалистами. Предложенная Ч. система преподавания статистики до сих пор считается непревзойденной. Одновременно приступил к разработке теории статистики, которая стала основой его магистерской диссертации (опубл. в мае 1909 под названием "Очерки по теории статистики"; переизд. в 1910 и 1959). Ее защита состоялась 2.12.1909 в Московском университете, автору была сразу присуждена докторская степень. --- С 1911 исследования Ч. приняли новое направление - он занялся разработкой математических методов статистики. Этому немало содействовало его знакомство с петербургским математиком А.Марковым, учеником П.Чебышева, который, как и его учитель, внес особый вклад в развитие теории вероятностей. В 1913, когда в Петербурге отмечалось 300-летие дома Романовых, академик Марков стал инициатором празднования другого, научного, юбилея 200-летия закона больших чисел. По его приглашению Ч. принял участие в торжественном заседании Академии наук и сделал доклад "Закон больших чисел в современной науке"; тогда же обнародовал результаты начатой им работы по обобщению исследований статистиков английской школы (в 1922 расширенный вариант доклада Ч. был опубликован в шведском журнале). Разработку проблем теоретической статистики (метод моментов и теория дисперсии) Ч. в основном закончил к 1916 (опубл. позднее). К числу важных работ, изданных Ч. в петербургский период деятельности, относятся доклад на 12-м съезде русских естествоиспытателей и врачей, состоявшемся в Москве с 28,12.1909 по 6.1.1910, и статья по демографическим вопросам, опубликованная в 1916 в Международном статистическом бюллетене. Научные достижения Ч. были отмечены в России избранием его 2,12.1917 членом-корреспондентом Российской Академии наук по разделу историко-политических наук (экономика, статистика). Ч. являлся также членом Международного статистического института, почетным членом Лондонского Королевского статистического общества и членом-корреспондентом Королевского экономического общества в Лондоне. --- Для работы в библиотеках Ч. регулярно выезжал за границу. Так было и в мае 1917, когда он отправился на летние каникулы в Стокгольм для изучения материалов Главного статистического бюро. Обратно в Россию он уже не смог вернуться, сначала этому помешала болезнь, затем - денежные затруднения. В апреле 1918 ему предложили занять пост главы Центрального статистического управления Советской республики. В октябре 1918 Ч. писал, что готов вернуться, но денег на переезд у него нет, а из Петербурга он ничего не получил. Вероятно, главной причиной невозвращения ученого были все же последствия Октябрьской революции: рассказы бежавших от большевиков русских эмигрантов о новых порядках (в частности, о разорении дома Ч.) убеждали его в том, что в России он уже не сможет иметь спокойные условия для научных занятий и столь необходимые для работы поездки в зарубежные библиотеки. --- В январе 1919 Ч. занял должность заведующего статистическим бюро русского дореволюционного Центросоюза в Стокгольме и возглавил издание "Бюллетеней мирового хозяйства"; в середине 1920 выехал в Берлин, а затем в Дрезден, где посвятил себя исключительно научным исследованиям. Есть сведения, что Ч. откладывал возвращение в Россию до завершения начатого им цикла работ, а к антисоветской деятельности русских эмигрантов относился отрицательно, --- В 1925 Ч. принял приглашение занять кафедру на Русском юридическом факультете в Праге. Его переезд в Прагу был вызван, с одной стороны, необходимостью иметь твердый заработок, а с другой - желанием снова начать педагогическую деятельность. Однако жизнь в шумной Праге оказалась тяжелой для Ч., который нуждался в тишине и спокойствии для работы. К тому же перенесенный в детстве ревматизм ослабил его здоровье, начались сердечные приступы. Осенью того же года Ч. из Праги поехал в Италию, где в сентябре выступил с докладом в Риме на 16-й сессии Международного статистического института. После закрытия сессии был вынужден лечь в клинику в Риме. Врачи не смогли сразу поставить диагноз (это был эндокардит) и рекомендовали покой. Последние 9 месяцев Ч. провел в Швейцарии в семье своего друга С.Гулькевича. Он был окружен заботой и вниманием, но болезнь прогрессировала и вскоре он скончался в возрасте 52 лет. --- Научные идеи Ч. оказали большое влияние на развитие статистики в России и др. странах. Не менее важными были и его конкретные исследования по демографии и экономике, а также работа последних лет - "Основные задачи стохастической теории статистики" (1925). Труды Ч" написанные на русском языке, переводились и издавались за рубежом. Он внес принципиально важный вклад в становление математической статистики как самостоятельной науки. Среди немалого числа учеников Ч. - Н.Четвериков, О.Андерсон, эмигрировавший из России и ставший директором Статистического института при Софийском университете в Болгарии. --- Ч. был человеком большого благородства и интеллигентности; всего себя посвятил науке, ради которой вел затворническую и почти аскетическую жизнь. Он ценил искусство (особенно итальянскую живопись) и музыку, неплохо играл на рояле, однако отказался от серьезных занятий музыкой, которые могли бы помешать главному делу его жизни - науке. С раннего возраста характерными чертами Ч. были самостоятельность в суждениях и целеустремленность. Он не афишировал своих заслуг, благожелательно относился к людям, которых оценивал по их делам, а не по политическим взглядам. Владея к концу жизни семью языками, не считая двух древних, Ч. оставался русским не только по крови, но и по духу: принимал близко к сердцу успехи и неудачи русских ученых. "Годы разлуки оказались не в силах порвать культурно-ценную связь национальных научных традиций", - писал он в 1922. --- Лит.: Tschetwerikoff N. AI.A.Tschouproff (18741926) // Motion, 1926, t.6; Georgievski P. Tchouproff Alexandre (1874-1926) // Bull. de L'lnst. Intern, de Stat., 1928, t.23, liv.l; Карпенко Б.И. Жизнь и деятельность А.А.Чупрова // Уч. зап. по статистике, т.З.М., 1957; О теории вероятностей и математической статистике (переписка А.А.Маркова и А.А.Чупрова). М., 1977. --- Н. Ермолаева |
ШАГАЛ Марк Захарович (24.6.1887, Витебск - 28.3.1985, Сен-Поль де Ване, Франция) - художник. Старший из десяти детей мелкого торговца. Окончил в 1905 4-классное городское ремесленное училище. Первыми шагами будущего художника руководил Ю.Пэн. С 1907 Ш. в Петербурге, 2 года занимался в Рисовальной школе Общества поощрения художеств, руководимой Н.Рерихом, затем в мастерской С.Зайденберга и в частной школе Е.Званцевой, где его наставниками были М.Добужинскай и Л. Бакст. --- Начало художнической биографии Ш. картина "Смерть" (1908) - переплетение фантастики и реализма. Для продолжения образования в августе 1910 уехал в Париж; поездку и обучение субсидировал известный юрист и общественный деятель М.Винавер. В Париже художественным школам предпочитал музеи и выставки, творчески усваивая достижения кубизма. В 1911 поселился в артистической колонии "La ruche" ("Улей") в квартале Монпарнас: дружба с Гийомом Аполлинером, Блэзом Сандраром, Максом Жакобом, Андре Сальмоном была увековечена в стихах, рисунках, полотнах, статьях, в частности, Ш. создал картину "В честь Аполлинера (Половина четвертого)" (1912). --- В 1912 Ш. впервые показал свои полотна на Осеннем салоне и в Петербурге, с группой "Мир искусства", в 1913-в Москве, на выставке "Мишень", организованной М.Ларионовым. До конца своих дней Ш. называл себя "русским художником", подчеркивая родовую общность с русской художественной традицией (иконопись, творчество Врубеля, произведения безымянных вывесочников, живопись крайне левых). Вместе с тем творчество Ш. принадлежит в равной степени еврейской и французской культурам. Главная его особенность - сплав фантасмагории и быта, прошлого и будущего, мистики и реальности ("сюрнатурализм", по определению Аполлинера), экспрессивность цвета и рисунка, что сделало Ш. предтечей экспрессионизма и сюрреализма. По словам Ш., он стремился "видеть мир особыми глазами, как будто только что родился". Художественно-поэтическая система Ш. определилась уже в ранних полотнах 1911-13 ("Я и деревня", "Солдат пьет", "Россия. Ослы и другие", "Автопортрет с семью пальцами" и др.), они знаменовали рождение и зрелость новейшего еврейского искусства. В июне 1914 в берлинской галерее "Der Sturm" открылась первая персональная выставка Ш., устроенная Г.Вальденом; представленные здесь картины и рисунки дали импульс экспрессионизму немецких художников. --- 1-я мировая война заставила Ш. остаться в Витебске, куда он отправился на каникулы после берлинского вернисажа. В 1914-15 много писал Витебск, его жителей, бытовые сценки, свою семью: эта серия обеспечила запас убедительности его будущих полотен, неотделимых от реалий родного города. Летом 1915 женился на Берте (Белле) Розенфельд; в его картинах она стала воплощением Вечной женственности. Осенью они уехали в Петроград. В ноябре 1917 вернулись с дочерью в Витебск.Ш. воспринял революцию прежде всего как установление национального равенства, открывающее неограниченные возможности культурного возрождения народа. --- Получив в августе 1918 мандат "уполномоченного по делам искусств г. Витебска и Витебской губернии", оформил город к 1-й годовщине Октября огромными панно с "летающими евреями" и "зелеными козами". Организовал музей и народное художественное училище, в котором преподавали Ю.Пэн, М.До6ужинский, И.Пуни и К.Богуславская, а затем К-Малевич, вытеснивший Ш. из училища. --- Покинул Витебск в июне 1920. В Москве познакомился с руководителем Еврейского камерного театра А.Грановским, нарисовал панно для зрительного зала театра, оформил три миниатюры Шолом-Алейхема. Летом 1922 направился в Берлин, чтобы узнать об участи своих произведений, оставленных на Западе. В течение многих лет длился судебный процесс, в ходе которого Ш. пытался вернуть хоть что-нибудь из 40 полотен и 160 графических произведений, выставленных летом 1914; обратно удалось получить меньше 10 работ. В Берлине овладел новыми видами техники - офортом, сухой иглой, ксилографией. Пытался издать книгу "Моя жизнь", написанную в Москве, но талантливая проза Ш. оказалась слишком трудна для переводчика, свет увидел тогда лишь цикл офортов под этим названием (впервые книга опубл. в 1931 на франц. яз.), --- С 1923 Ш. в Париже, где вошел в европейскую художественную элиту (Пикассо, А.Матисс, Ж.Руо, Ж.Бернар, П.Элюар и др.). По заказу маршана А.Воллара избрал для иллюстрирования "Мертвые души" Гоголя (96 офортов, концовки и заставки, 1923-27), затем исполнил иллюстрации к "Басням" Лафонтена (100 офортов, 1927-30). Путешествия по Франции вдохновили Ш. на создание радостных и светлых пейзажей. В 1931 он впервые побывал в Сирии и Палестине, в связи с работой над иллюстрациями к Библии (66 офортов в 1930-39 и 39 офортов в 1952-56), они стали фундаментом огромного цикла, над которым Ш. трудился почти всю жизнь, - "Библейского Послания" (гравюры, рисунки, картины, витражи, шпалеры, керамические скульптуры, рельефы). --- Публичное сожжение произведений Ш. в нацистской Германии, гонения на евреев, предчувствие приближающейся катастрофы окрасили произведения Ш. в апокалиптические тона. В 1930-е ведущей темой его искусства стало Распятие: горящий Витебск служил фоном многочисленных композиций с умирающим на кресте мучеником-земляком. В мае 1941 по приглашению нью-йоркского Музея современного искусства Ш. переехал с семьей в США; дружескую поддержку оказал ему философ Жан Маритен: близкие отношения возникли у Ш. с искусствоведом Лионело Вентури. В США в 1943 произошла последняя встреча Ш. с давним московским другом С.Михоэлсом. В сентябре 1944 Ш. пережил внезапную смерть жены: огромной силой любви были продиктованы композиции "Моей жене посвящается" (193344), "Вокруг нее" и "Свадебные свечи" (обе 1945). В 1945 Ш. написал три полотна-задника, занавес и костюмы для балета И.Стравинского "Жар-птица" в "Ballet Theatre". --- Окончательно вернулся во Францию в 1948. Тогда же получил Гран-При за иллюстрации к "Мертвым душам" на 24-й биеннале в Венеции: затем последовал ряд др. знаков отличия. В 1952 вступил в брак с Валентиной (Вавой) Бродской. Из циклов цветных литографий, станковых и книжных работ 50-60-х, созданных после путешествия .по Греции и Италии, наиболее известны иллюстрации к роману Лонга "Дафнис и Хлоя" (42 цветных литографии, 1960-62). --- Постепенно Ш. все больше работал в монументальных видах искусства, занимался мозаикой, керамикой, шпалерами, скульптурой, с 1957 витражами; изготовил витражи для католических костелов, лютеранских храмов, синагог, общественных зданий Европы, Америки, Израиля. Небывалый резонанс вызвал плафон Парижской "Grand-Opera", завершенный в 1964 по заказу президента Ш. де Голля и министра культуры А.Мальро. С 1966, после создания нового шедевра - панно для "Metropolitan-Opera" в Нью-Йорке, Ш. жил в Сен-Поль де Ване близ Ниццы, где построил дом-мастерскую. --- В июне 1973 посетил Москву и Ленинград. В следующем месяце присутствовал на торжественном открытии государственного Музея Ш. в Ницце, сосредоточившего внушительную часть "Библейского Послания". По случаю 90летия Ш. была оказана редкая честь - уникальная выставка его работ была развернута в Лувре (окт. 1977 - янв. 1978): он был награжден Большим Крестом Почетного легиона. Соч.: Моя жизнь.М., 1994. Лит.: Venturi L. Chagall. Geneve-Paris-New York, 1956; Meyer F. Marc Chagall. Life and Work. New York, (1964); Каменский A.A. Сказочно-гротесковые мотивы в творчестве Марка Шагала / Примитив и его место в художественной культуре нового и новейшего времени.М., 1983; Kamensky A. Chagall, period russe et sovietique. 1907-1922. Paris, 1988; Возвращение Мастера. Альбом.М., 1988; Апчинская Н.В. Марк Шагал, Графика.М., 1990; Greenfield Н. Marc Chagall. New York, 1991. --- А. Шатских --- |
ШАЛЯПИН Федор Иванович (1.11.1873, Казань - 12.4.1938, Париж) - певец (бас), Родился в бедной семье крестьянина из деревни Сырцово Вятской губернии Ивана Яковлевича Ш.; мать - Евдокия (Авдотья) Михайловна (урожд. Прозорова) - из деревни Дудинской той же губернии. Уже в детском возрасте обладал красивым голосом (дискант) и часто подпевал матери, "подлаживая голоса". С 9 лет пел в церковных хорах, пытался научиться играть на скрипке, много читал, но вынужден был работать учеником сапожника, токаря, столяра, переплетчика, переписчика. В 12 лет участвовал в спектаклях гастролировавшей в Казани труппы в качестве статиста. Неуемная тяга к театру приводила его в различные актерские труппы, с которыми он кочевал по городам Поволжья, Кавказа, Средней Азии, работая то грузчиком, то крючником на пристани, часто голодая и ночуя на скамейках. В Уфе 18.12.1890 он впервые спел сольную партию (Стольник в "Гальке" С.Монюшко). В Тифлисе брал бесплатные уроки пения у известного певца ДУсатова, выступал в любительских и ученических концертах. В 1894 пел в спектаклях, проходивших в петербургском загородном саду "Аркадия", затем в Панаевском театре. 5 апреля 1895 дебютировал в партии Мефистофеля в опере "Фауст" Ш.Гуно в Мариинском театре. --- В 1896 был приглашен С.Мамонтовым в Московскую частную оперу, где занял ведущее положение и во всей полноте раскрыл свой талант, создав за годы работы в этом театре целую галерею незабываемых образов в русских операх: Иван Грозный в "Псковитянке" Н.Римского-Корсакова (1896), Досифей в "Хованщине" М.Мусоргского (1897), Борис Годунов в одноименной опере М.Мусоргского (1898) и др. "Одним великим художником стало больше", - писал о 25-летнем Ш.В.Стасов. Общение в мамонтовском театре с лучшими художниками России (В.Поленовым, В, и А.Васнецовыми, И.Левитаном, В.Серовым, М.Врубелем, К.Коровиным и др.) давало певцу мощные стимулы для творчества: их декорации и костюмы помогали в создании убедительного сценического образа. Ряд оперных партий в театре певец подготовил с тогда еще начинающим дирижером и композитором С.Рахмониновым. Творческая дружба объединяла двух великих художников до конца жизни Ш. Рахманинов посвятил певцу несколько своих романсов: "Судьба" (ел, А.Апухтина, соч.21, № 1), "Ты знал его" (ел.Ф.Тютчева, соч. 34, № 9) и др. В дальнейшем мировоззрение певца складывалось под воздействием общения с В.Ключевским, Стасовым, Римским-Корсаковым, И.Репиным, позднее - с М.Горьким. --- Глубоко национальное искусство Ш. восхищало его современников. "В русском искусстве Ш. - эпоха, как Пушкин" (Горький). В опоре на лучшие традиции национальной вокальной школы Ш. открыл новую эру в отечественном музыкальном театре. Он сумел удивительно органично соединить два важнейших начала оперного искусства - драматическое и музыкальное, подчинить свой трагедийный дар, уникальную сценическую пластику и глубокую музыкальность единому художественному замыслу. "Ваятель оперного жеста", - так назвал певца Б.Асафьев. . --- С 24.9.1899 Ш. - ведущий солист Большого и одновременно Мариинского театров, с триумфальным успехом гастролировал за рубежом. В 1901 в миланском "La Scala" пел партию Мефистофеля в одноименной опере А.Бойто с Э.Карузо, дирижировал А.Тосканини. Мировую славу русского певца утвердили гастроли в Риме (1904), Монте-Карло (1905), Оранже (Франция, 1905), Берлине (1907), Нью-Йорке (1908), Париже (1908), Лондоне (1913-14). Божественная красота голоса Ш. покоряла слушателей всех стран. Его высокий бас, поставленный от природы, с бархатистым мягким тембром звучал полнокровно, мощно и обладал богатейшей палитрой вокальных интонаций. Эффект художественного перевоплощения изумлял слушателей не только внешним обликом (Ш. уделял особое внимание гриму, костюму, пластике, жесту), но и глубоким внутренним содержанием, которое передавала вокальная речь певца. В создании емких и сценически выразительных образов певцу помогала его необычайная многогранность: он был и скульптором, и художником (оставил свой автопортрет), писал стихи и прозу. Такая разносторонняя одаренность великого артиста напоминает мастеров эпохи Возрождения, не случайно современники сравнивали его оперных героев с титанами Микеланджело. Искусство Ш. перешагнуло национальные границы и повлияло на развитие мирового оперного театра. Многие западные дирижеры, артисты и певцы могли бы повторить слова итальянского дирижера и композитора Д.Гавадзени: "Новаторство Шаляпина в сфере драматической правды оперного искусства оказало сильное воздействие на итальянский театр... Драматическое искусство великого русского артиста оставило глубокий и непреходящий след не только в области исполнения русских опер итальянскими певцами, но и в целом, на всем стиле их вокально-сценической интерпретации, в том числе произведений Верди..." --- В годы 1-й мировой войны гастрольные поездки прекратились. После Октябрьской революции 1917 Ш. занимался творческим переустройством бывших императорских театров, был выборным членом дирекций Большого и Мариинского театров, руководил (в 1918) художественной частью последнего. В 1918 был первым из деятелей искусств, удостоенных звания народного артиста Республики. Певец стремился уйти от политики, в книге своих воспоминаний он писал: "Если я в жизни был чемнибудь, так только актером и певцом, моему призванию я был предан безраздельно. Но менее всего я был политиком". --- Весной 1922 Ш. не вернулся из зарубежных гастролей, хотя долго считал свое невозвращение временным. Значительную роль в случившемся сыграло домашнее окружение. Забота о детях, страх оставить их без средств существования заставляли Ш. соглашаться на бесконечные гастроли. Старшая дочь Ирина осталась жить в Москве с мужем и матерью, Полой Игнатьевной Торнаги-Шаляпиной. Другие дети от первого брака - Лидия, Борис, Федор, Татьяна и дети от второго брака - Марина, Марфа, Дассия и дети Марии Валентиновны (второй жены) - Эдуард и Стелла жили вместе с ними в Париже.Ш. особенно гордился сыном Борисом, который, по словам Н.Бенуа, добился "большого успеха как пейзажист и портретист". Федор Иванович охотно позировал сыну; сделанные Борисом портреты и зарисовки отца "являются бесценнейшими памятниками великому артисту...". --- На чужбине певец пользовался неизменным успехом, гастролируя почти во всех странах мира (Англия, Америка, Канада, Китай, Япония, Гавайские острова). С 1930 Ш. выступал в труппе "Русская опера", спектакли которой славились высоким уровнем постановочной культуры (реж.А.Санин). Особый успех в Париже имели оперы "Русалка", "Борис Годунов", "Князь Игорь". В 1935 Ш. избрали членом Королевской Академии музыки (вместе с А.Тосканини) и вручили диплом академика. В репертуаре Ш. было около 70 партий. В операх русских композиторов он создал непревзойденные по силе и жизненной правде образы Мельника ("Русалка" А.Даргомыжского). Ивана Сусанина ("Иван Сусанин" М.Глинки), Бориса Годунова и Варлаама ("Борис Годунов"), Ивана Грозного ("Псковитянка"), Досифея ("Хованщина"), Олоферна ("Юдифь" А.Серова), Алеко ("Алеко" Рахманинова), Фарлафа ("Руслан и Людмила" Глинки), Еремки ("Вражья сила" Серова), Демона ("Демон" А.Рубин111тейна), Кончака ("Князь Игорь" А.Бородина). Среди лучших партий в западноевропейской опере Мефистофель ("Фауст" Гуно и "Мефистофель" Бойто), Дон Базилио ("Севильский цирюльник" Дж.Россини), Лепорелло ("Дон Жуан" В.Моцарта), Дон Кихот ("Дон Кихот" Ж.Массне). Столь же велик был Ш. в камерно-вокальном исполнительстве. Здесь он привнес элемент театральности и создал своеобразный "театр романса"; "Титулярный советник" (ел.П.Вейнберга, муз.А.Даргомыжского), "Старый капрал" и "Червяк" (ел.В.Курочкина, муз. Даргомыжского), "Семинарист" (ел. и муз. Мусоргского). Его репертуар включал до 400 песен, романсов и др. жанров камерно-вокальной музыки. В число шедевров исполнительского мастерства вошли "Блоха", "Забытый", "Трепак" Мусоргского, "Ночной смотр" Глинки, "Пророк" РимскогоКорсакова, "Два гренадера" Р.Шумана, "Двойник" Ф.Шуберта и др., а также русские народные песни "Прощай, радость", "Не велят Маше за реченьку ходить", "Из-за острова на стрежень". --- В 20-30-х им было сделано около 300 грамзаписей. "Люблю грамофонные записи..., - признавался Ш. - Меня волнует и творчески возбуждает мысль, что микрофон символизирует собой не какую-то конкретную публику, а миллионы слушателей". Певец был очень требователен к записям, среди его любимых запись "Элегии" Массне, русских народных песен, которые он включал в программы своих концертов на протяжении всей творческой жизни. По воспоминанию Асафьева, "широкое, могучее неизбытное дыхание великого певца насыщало напев, и, слышалось, нет предела полям и степям нашей Родины". --- Вдали от родины для Ш. были особенно дороги встречи с Рахманиновым, с русской балериной Анной Павловой.Ш. был знаком с Тоти Даль Монте, Морисом Равелем, Чарли Чаплиным, Гербертом Уэллсом. В 1932 снимался в фильме "Дон Кихот" по предложению немецкого режиссера Георга Пабста; фильм пользовался популярностью у публики. Оказавшись в эмиграции уже на склоне лет, Ш. тосковал по России, потерял жизнерадостность и оптимизм, не пел новых оперных партий, часто болел. В мае 1937 врачи поставили ему диагноз - лейкемия, через год он скончался. До конца своей жизни Ш. оставался русским гражданином, он не принял иностранного подданства, мечтал быть похороненным на родине, Его желание исполнилось: прах певца был перевезен в Москву и 29,10.1984 захоронен на Новодевичьем кладбище. --- Соч.: Страницы из моей жизни (Автобиография Ф.И.Шаляпина) / Ф.И.Шаляпин, T.I. М., 1957; 1976; Переписка ф.И.Шаляпина с А.М.Горьким / Там же; Переписка Ф.И.Шаляпина с В.В.Стасовым / Там же; Маска и душа.М., 1989. --- Лит.: Асафьев Б.В. Шаляпин / Советская музыка, сб. 4. М.-Л., 1945; Стасов В. Статьи о Шаляпине.М., 1952; Дмитревский В. Великий артист.Л., 1973; Федор Иванович Шаляпин. Ред.-сост, Е.А.Грошева, т. 1-3. М., 1976-79; ф.И.Шаляпин (Альбом). М., 1986. --- Л. Алексеева --- |
ШАРШУН Сергей Иванович (4.8.1888, Бугуруслан, Самарской губ. - 24.11.1975, Париж) - живописец, график, литератор. Родился в купеческой семье (отец торговал тканями). Рано потеряв мать, Сергей, будучи старшим из четырех детей, вынужден был искать заработок. В 1905-7 учился в коммерческом училище Симбирска, одновременно занимаясь живописью и готовясь к поступлению в Казанскую художественную школу. В 1908, оставив училище, уехал в Москву. Занимался в частной мастерской К.Юона, отличавшейся свободными художественно-педагогическими установками и привлекавшей многих провинциалов, готовящихся к поступлению в Училище живописи, ваяния и зодчества. В Москве познакомился с Н.Гончаровой, М.Ларионовым, А.Крученных, О.Розановой и др. представителями художественного авангарда. --- В 1910 призван на службу в армию, откуда дезертировал незадолго до демобилизации в 1912. Через Польшу и Берлин перебрался в Париж. Поступил учиться в Русскую Свободную академию Марии Васильевой, затем в знаменитую кубистскую Академию "La Pallette", в которой преподавал ^К.Метценже, Д.де Сегонзак и А.Ле Фоконье. Последний оказал на Ш. наибольшее влияние, в его произведениях Ш. находил, по собственному признанию, "все то, чего ждал от французского кубизма - формальную четкость линий, строгий анализ темы, глубокий пантеизм, пропитанный символикой". Впрочем, в этот период в неменьшей степени его поразила и классическая французская живопись, в частности, "экспрессионизм" Э.Делакруа, которого он открыл для себя в Лувре. Позднее Ш. признавался: "Что касается современной живописи, Париж не был для меня откровением, зато Лувр меня восхитил". --- В 1913 и 1914 выставлял свои кубистические произведения в Салоне независимых, наряду с другими русскими художниками, работавшими в те годы в Париже. В 1913 познакомился с Еленой Грюнгоф, молодым скульптором, которая впоследствии на протяжении 10 лет была его компаньоном и участником совместных выставок. В 1914 с началом 1 -и мировой войны уехал в Испанию. За время трехлетнего пребывания в Барселоне близко соприкасался с древним испано-мавританским искусством, особенно прикладным (изделия из фаянса), которое подтолкнуло его к новым поискам. Позднее писал в автобиографии: "Крашенные фаянсовые квадраты изменили мою живописную концепцию, дав волю моей исконно славянской натуре - мои картины стали красочными и орнаментальными". Так рождалась у Ш. оригинальная и самостоятельная версия "орнаментального кубизма". Отказавшись от глубины, он в своих композициях испанского периода уподоблял плоскость холста декоративной эмалевой поверхности, разбитой на геометрические фрагменты ярких цветовых кусков. Магия мозарабского орнамента спровоцировала художника на активное развитие творчества в сторону беспредметности. Орнаментализм, как считал Ш., приносил ему необходимое очищение в жизни и в творчестве; мастер стремился возвратить орнаменту его глубинный духовный смысл, способность воплощать представления человека о мироздании. --- В 1916-17 Ш. устраивал свои выставки в барселонской галерее Дальмо (в 1916- совместно с Грюнгоф, в 1917 - персональную), на которых демонстрировал работы, созданные в Испании. Выставки заинтересовали дадаистов А.Кравана и Ф.Пикабия, с которыми Ш. близко познакомился уже по возвращению в Париж в 1919. В Барселоне Ш. создал также два рисованных цветных фильма: "Гитара", навеянный цыганской песней, и другой - посвященный русской теме, В 1919 по рекомендации Ф.Пикабия устроил персональную выставку в Париже в книжной лавке А.Форни. Сближение с дадаизмом отмечено участием Ш. в 1921 в Салоне Дада в галерее Монтэнь в Париже вместе с Г.Арпом, М.Эрнстом, Т.Тзара и др., где он показал программную дадаистскую работу "Сальпенжатная Дева Мария". Глава парижских дадаистов М.Дюшан отнесся к Ш. очень доброжелательно. Одновременно с Салоном Дада работы Ш. были представлены на выставке Салона независимых. В 1920-21 Ш. - активный участник всех манифестаций дадаистов в Париже. В то же время он сблизился с "Русским Монпарнасом" - русской литературно-художественной богемой, составлявшей значительную часть русской эмиграции в Париже. В 1921 Ш. вошел в литературно-художественное объединение "Палата поэтов", созданное ДКнутом (21.12.1921 там состоялся вечер Ш. "Дада Лир Кап"), а также в Союз русских художников (21.10.1921 Ш. провел с секретарем общества И.Зданевичем дадаистский вечер в духе цюрихского кабаре "Вольтер"). В 192324 участвовал в деятельности группы "Через", руководимой С.Ромовым и объединявшей русских художников и литераторов. Издал на французском языке свою поэму "Неподвижная толпа" с шестью авторскими иллюстрациями (1921, переизд. на франц. яз. в 1966 и 1968). --- В 1922 Ш. приехал в Берлин с намерением получить советскую визу и вернуться на родину. Там он встречался с поэтами В.Маяковским, С.Есениным, Б.Пастернаком, Б.Поплавским, А.Белым, художниками - И.Пуни, Э.Лисицким, М.Андреенко и др. деятелями русской культуры, как эмигрантами, так и теми, кто приехал в Берлин по делам, в частности, для организации Первой русской художественной выставки в галерее Ван Димена (1922). Ш. тоже участвовал в этой большой экспозиции современного русского искусства. Он показал свои работы в стиле "орнаментального кубизма" и на выставках в галерее "Штурм" (сначала на совместной немецких и русских мастеров, затем на совместной с Грюнгоф - обе в 1922). Затем состоялась его персональная выставка в книжном магазине "Заря" (1923). В Берлине Ш. продолжал участвовать в дадаистском движении: сотрудничал в журналах "391", "Манометр", "Мерц", "Мекано" совместно с К.Швиттерсом, Т.Тзара и Г.Арпом, издавал свои собственные сочинения - брошюру "Дадаизм", журнал-листовку "Перевоз Дада" (в Берлине вышло 3 номера, издание было продолжено в Париже, где в период с 1924 по 1949 вышло еще 10 номеров). Ш. начал издание дадаистических листовок, выходивших крохотным тиражом, нерегулярно, иногда с большими интервалами с 1922 по 1975; они представляли собой 2-3-страничные журналы с различными названиями: "Памятник" (1948-57, 3 номера), "Клапан" (1958-68, 20 номеров), "Вьюшка и Вьюшка" (1969-71, 4 номера), "Свечечка" (1972-73, 2 номера). Листовки были большей частью написаны на русском языке, в них предельно кратко, афористично Ш. представлен как художник, писатель и философ. --- После 14 месяцев, проведенных в Германии, Ш. окончательно отказался от мысли вернуться в Россию и выехал в Париж, где принял участие в юбилейной выставке Салона независимых. Он отошел от дадаизма, сближение с которым было для него временным. Еще в Германии Ш. заинтересовался философскими взглядами Р.Штайнера - теорией антропософии, которая, по словам Ш., и наложила отпечаток на все его последующее литературное и живописное творчество. Художник направил свои усилия на поиски некоего абсолюта. По свидетельству Р.Герра, Ш. любил говорить, что он беспрерывно умирает и возрождается в своем творческом процессе и что в час творения он весь вливается в то, что творит. В 1926 Ш. выставлял произведения в духе "орнаментального кубизма" в галерее Ж.Бушше в Париже. Благодаря поддержке критиков А.Сальмона и В.Жоржа выставка имела успех и большая часть полотен была приобретена в частные собрания. В следующем, 1927, Ш. познакомился через Н.Ходасевич-Леже с А.0занфаном и некоторое время испытывал воздействие цветопластических идей пуризма. Работы подобного рода парижская публика увидела на персональных выставках Ш. в галерее Обье (1927) и галерее Персье (1929). --- В конце 1920-х - начале 1930-х из-за разразившегося экономического кризиса Ш. оказался в тяжелом материальном положении. Не имея достаточных средств для покупки холста и красок, Ш. ограничивался созданием небольшого размера полуабстрактных пейзажей "домов-деревьев" или натюрмортов с неприхотливыми предметами из одинокой комнаты художника - кружками, кувшинами, бутылками, трубками, фруктами. В это трудное время литературное творчество Ш. опережало живописное. Он активно сотрудничал с журналом "Числа" (1930-34), в котором выступал как писатель и поэт, принимал участие в работе литературного объединения "Кочевье", руководимого М.Слонимом, посещал вечера "Зеленой лампы", проводимые Д.Мережковским и З.Гаппиус на их парижской квартире. В 1930-е были завершены и изданы маленьким тиражом: поэмы в прозе "Долголиков" (1918-34, изд. в Париже, 1934: тираж 100 экз.) и "Небесный колокол" (1919-29, изд. в Париже, 1938: тираж 200 экз.); лирическая повесть "Заячье сердце" (1933-37, изд. в Париже, 1937, тираж 200 экз.) и др. произведения, переизданные издательством Ля Кестьон в 1960-е. Литературные опыты Ш. были замечены критикой, особенно поэма в прозе "Долголиков" - история одиночества творческой личности; поэма, по словам М.Осоргина, выявила "зрелое искусство и значительный вкус художественной души". Своеобразной пластической метафорой душевного состояния героя поэмы - Долголикова и самого художника можно назвать картину Ш. "Маленькая читательница" (1932), в которой современник и друг художника Я.Горбов увидел образ одиночества - "глухого, непроницаемого, какого-то дрожащего: оно не только не пугает, оно притягивает, гипнотизирует". --- В конце 1940-х в живописи Ш. наблюдалось отчетливое движение к абстракции, особенно в его сериях, интерпретирующих тему воды, моря как некой первоначальной материи, из которой все родилось. От декоративного орнаментализма, буйства красок художник шел к спокойной, умиротворяющей, почти монохромной живописи, превращающей, по наблюдению Р.Герра, водную стихию в "тихие и легкотекущие, чистые и небесные в их сущности и в их отражениях" шаршуновские воды (цикл живописных композиций "Морская стихия", 194849; цикл "Венеция", 1952; серия картин "Метаморфозы", созданная под впечатлением произведений Ф.Кафки). --- С 1942 по 1960 Ш. снимал ателье "Сите Фальгер" в Париже. Начиная с 1944 на протяжении 12 лет регулярно выставлялся в галерее Р.Креза в Париже. С середины 1950-х все чаще обращался к теме музыки в своей живописи, сначала облекая в полуабстрактные формы пластические воплощения водной стихии и подчиняя их сложному музыкальному ритму, а затем вдохновляясь конкретными музыкальными произведениями (Бетховен. Вариации, 1954: Стравинский. Симфония псалмов, 1957; Бетховен. Концерт для фортепиано № 4, 1960; Бетховен. Кариолан, 1962: Шуберт. Симфония № 9, 1963; Брамс. Вальс, 1969 и др.). В произведениях 1960-х появляется особого рода монументальность, рождаемая строгой симметрией форм, осязаемой материальностью простых геометрических форм. --- Лишь в самом конце жизни после большой ретроспективной выставки в Национальном музее современного искусства в Париже в 1971 художник получил мировое признание. Почти все картины были моментально раскуплены, к мастеру пришло наконец и материальное благополучие. Но Ш. продолжал вести скромный, почти аскетичный образ жизни, довольствуясь малым и раздавая имеющиеся деньги первым встречным русским людям. --- Почти в 90-летнем возрасте, в 1973-74, художник совершил свое последнее путешествие на "край света", на остров Галопагос, где написал один из лучших своих автопортретов, в котором, по словам Г.Адамовича, "сквозь белую маску лица обнажает всю суть человека, в котором уцелел русский сектант-подвижник из заволжских степей, готовый за свою веру взойти на костер". --- В 1950-70-е много иллюстрировал и оформлял книги, среди которых: произведения П.Лекьюра - "Письма Жана Борэ" (Париж, 1957, тираж 5 экз.); "Общая панорама" (Париж, 1963, тираж 66 экз.); "Книга балетов" (Париж, 1964, тираж 210 экз.): "Абракадабра, СержШаршун, поэма-портрет" (Париж, 1971, тираж 76 экз.): "Мой Фауст" П.Валери (Братислава, 1970); "Поэмы" М.Гагарина (Париж, 1969, тираж 60 экз.) и др. --- При жизни персональные выставки Ш. прошли также в Монреале в 1956-57; в Паричке в 1957, 1958-59, 1960, 1961, 1966, 1967, 1970, 1974; в Копенгагене в 1959; в Гейдельберге в 1960; в Нью-Йорке в 1960; в Милане в 1962, 1969, 1974; в Женеве в 1967, 1971: в Люксембурге в 1967, 1970-71 и в др. городах Европы. --- Ш. похоронен, согласно желанию, на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. --- Произведения Ш. хранятся в Третьяковской галерее и крупнейших музеях мира. --- Соч.: Мое участие во французском дадаистическом движении // Воздушные пути, 1967, № 4. --- Лит.: Герра Р. Профиль Шаршуна // НЖ, 1972, № 122; Андреенко М. Журнал Шаршуна / Русский альманах. Париж, 1981; Померанцев К. Сергей Иванович Шаршун // Рус. мысль. 1986, 14 нояб,; Ровская Н. Сергей Шаршун // НЖ, 1986, № 163. --- Т. Галеева --- |
|
